Институт рукописей Академии Наук Грузии
Заза Алексидзе Институт рукописей Академии Наук Грузии организовал уже три экспедиции (1990, 1994, ноябрь-декабрь 1996 г.) для изучения случайно обнаруженных в 1975 году рукописей в монастыре св. Екатерины на Синае. Во время первой экспедиции были описаны 133 рукописи. 15 из них, написанные на пергаменте, в результате перенесенного пожара оказались окаменевшими, и тогда нам удалось лишь пронумеровать их. Вместе с тем только перед самым отъездом нам были показаны в большом количестве фрагменты, однако из-за отсутствия времени даже просмотреть их не представилось возможным. Уже тогда нам стало ясно, что для подготовки каталога коллекции к публикации необходимы будут еще несколько экспедиций. Вторая и третья экспедиции были организованы уже в расши-ренном составе: наряду с научными сотрудниками в них приняли участие и реставраторы. На этот раз экспедиция описала уже более 140 рукописей, классифицировала и подготовила микрофильмы 1600 фрагментов. Особенно эффективной была работа реставраторов. которым совершенно без потерь удалось раскрыть 15 окаменевших рукописей и провести первичную профилактическую обработку еще 77. Какова общая оценка результатов экспедиций в монастырь Святой Екатерины на Синайской горе? 1. На сегодняшний день в Синайской коллекции мы имеем в общей сложности уже более 230 рукописей и 1600 фрагментов, что в значительной степени обогащает наши знания о жизни и творческое деятельности грузинской монастырской общины на Синае. Подав-ляющее большинство синайских рукописей старой и новой коллекций датируется Х веком. При сравнении общего количества созданных и хранящихся здесь грузинских рукописей с рукописями, выполненными на других языках (греческом, арабском, сирийском и др.) становится ясно, что вторая половина Х века на Синайской горе преимушесгвенно грузинская, и только с XI века активизуется здесь деятельность греков и арабов. Об этом свидетельствуют также памятные записи на полях рукописей новой коллекции, содержащие интересные сведения о возведении грузинскими монахами различных сооружений на Си-найской горе. Эго одно из важнейших заключений, сделанных в результате работы экспедиций. 2. В грузинских материалах Синая, в особенности в новой коллекции, отражен так называемый иерусалимский этап церковного богослужения. Эго литургические книги (гнмнография. лекционарии, календари) до Х в. включительно, утраченные другими низмен-ностями вследствие введения с десятого века нового порядка литур-гии, называемого константинопольским или византийским. Вплоть до последнего времени предпринимались попытки восстановить этот этап, преимущественно, на основе армянской письменности, кото-рая размежевалась с. халкедонитской уже в VI в. и поэтому реформы православной церкви не должны были коснуться ее. Синайские открытия, уже старые, а тем более новые, совершенно изменили расстановку акцептов и перенесли внимание научной общественности на грузинскую письменность, наряду с армянской, как на отражение древнейшей ступени указанного типа богослужения. 3. Новая Синайская коллекция выявила теснейшие контакты грузинской братии Синайской горы с другими очагами грузинской культуры. Особо следует подчеркнуть наличие прямых контактов с Ивиронским монастырем на Афонской горе. Об этом свидетельствуют точинения, оказавшиеся на Синае вскоре после того, как они вышли из-под пера афонских отцов. 4. Новая коллекция сохранила ло наших времен сборники, которые в таком виде существуют только на грузинском языке, и выявила новые, неизвестные доселе имена, среди которых можно назвать синайского святого отца Самюэля Картвели (Грузина). 5. В новой коллекции обнаружены две самые древние из всех су-ществующих на сегодняшний день редакции первого грузинского исторического памятника „Мокнепаи Картлисаи" („Обращение Грузии") и архетипы „Жития 13 сирийских отцов". К счастью, у нас на руках имеются фотокопии этих рукописей, и в настоящее время ведется активная работа по их разностороннему изучению и подготовке к публикации. 6. Совершенно уникальными оказались содержащиеся в новой коллекции сведения, касающиеся одного из самых интересных и скудных аутентичными источниками периода истории Грузии -VI-VШ вв. Это описание грузинских монастырских библиотек и казнохранилищ, эпитафии на могилах грузинских царей, эрисмтаваров и членов их семей с точными хронологическими и генеалогическими данными и, что особенно интересно, сведения о роде Багратиони и Руставели, их происхождении и генеалогии, датируемые несколькими веками ранее, нежели было известно до сих пор. 7. Особенно большой международный интерес могут вызвать обнаруженные в новой коллекции палимпсесты. Нижний текст рукописей Х века является грузинским (встречаются и случаи трехслойного текста), греческим, сирийским, коптским и, в редких случаях, армянским. К сожалению, экспедиция не располагала временем и техническими средствами для изучения палимпсестов. Возможно, они предвещают открытия гораздо более крупного мас-штаба, нежели мы можем предполагать сегодня. Подтверждением этому служат две рукописи (М/8т-13 и 55), нижний текст которых выполнен классическим унциальным письмом, но непонятно, на каком языке и какими письменами. Графемы похожи и на грузинский, и на армянский алфавит, но не являются ни одним из них. А таковым может быть только утраченное на сегодняшний день письмо кавказс-кой Албании. Подробная информация относительно названных ру-кописей ровно год назад была представлена мною Президиуму Академии Наук Грузии в отчете о работе второй экспедиции на Синае. Одна из рукописей (М/Зт-55), нижний текст которой виден лучше, была сильно повреждена во время пожара и окаменела. Только к концу работы второй экспедиции реставраторам удалось раскрыть рукопись и провести ее профилактическую обработку. Поэтому тогда у меня не было возможности серьезно изучить рукопись. Отправляясь на Синайскую гору в третий раз, я взял уже с собой необходимый для сравнения материал. С первого же взгляда на нижний текст палимпсеста и сравнения его с привезенным материалом мне стало ясно, что речь, без всякого сомнения, должна идти о важнейшем событии в кавказоведении. Сегодняшнее мое информационное выступление посвящено именно этим рукописям. Сейчас уже с полной уверенностью можно сказать, что нижний слой обнаруженных в монастыре св. Екатерины на Си-найской горе двух рукописей, дошедших до нас в виде палимпсеста, является памятником или даже, возможно, памятниками древнеалбанской письменности. Проблематика, связанная с античной и раннесредневековой Албанией, охватывает следующий круг вопросов: Когда на этой территории было сформировано государство и какую территорию оно охватывало? Каков был процесс этнической и куль-турной консолидации, происходивший в нем? Создало ли население Албании собственное письмо и письменность, и если да, то на каком языке и как эта письменность развивалась, сколько времени про-существовала? В связи с названными проблемами в кавказоведении сформирова-лись две радикально отличающиеся позиции. Согласно мнению армянских ученых, иногда оно именуется "Новой точкой зрения", Албанское царство было образовано в начале III века до н.э. Границы его на юг распространялись только до реки Куры. Согласно Страбону, население Албании состояло из 26 племен. До III века н.э. не была осуществлена этническая консолидация Албанского царства и каждое племя разговаривало на своем языке. В 462 году Албанское царство было упразднено и на его месте создано сасанидское марзпанство под названием Албания. В него вошли две провинции бывшей Великой Армении Утик' и Арцах на правом берегу Куры. Присоединение Утик'а и Арцаха к Албании датируется также 387 годом, когда Армения была поделена между Византией и Ираном. Указанные провинции с этого времени приняли наименование Албания, которое никогда не получало значение этнонима и всегда имело только политическую нагрузку. Постепенно армянские провинции на правом берегу Куры насто-лько усвоили это наименование, что в нем сами они уже не подразумевали правобережную Албанию. Так же постепенно у них (армянских провинций правобережья Куры) сформировалось албанское мировоззрение и албанский патриотизм, хотя армянское самосознание никогда не утрачивалось. Поскольку с культурно-экономической точ-ки зрения эти провинции стояли выше живущих на правом берегу Куры коренных албанцев, они создали т.н. Новую Албанию, не смешавшись при этом ни с албанцами, ни с персами. Языком церкви и государства Албании был армянский. Армянскому населению Албании Маштоц (Месроп) передал для пользования созданный им армянский алфавит, а для коренного населения создал новый алфавит из 52 графем. Таким образом, когда его биограф Корюн говорит о создании Маштоцем алфавита для грубого языка варварских албан, он имеет в виду коренных албан, а когда сообщает о переводе албанами библейских книг, подразумевает армянскую часть Албании. Коренные албаны не смогли создать собственную письменность и вскоре растворились среди других народов. Таким образом, когда средневе-ковые источники говорят об албанской письменности, мы должны понимать, что речь идет не об албанской, а об армянской письменности, созданной армянским населением Утик'а, Арцаха и Гардмана. Стоящие на более умеренной позиции армянские ученые допускают существование албанской письменности на протяжении очень короткого периода (примерно У-УП вв.). Албанская письменность не сохранилась, поскольку не был сформирован единый албанский этнос, что в свою очередь затормозило развитие албанской письменности н создание единого албанского литературного языка. Для того чтобы представить позицию азербайджанских ученых, надо полярно изменить точку зрения армянских ученых: Территория Албании в сущности не изменялась на всем протяжении ее существования, включая правое побережье Куры (или же - Утик' и Арцах только на короткое время были захвачены Арменией и в 387 году возвращаются к Албании). Вся территория Албании, включая спорную провинцию современ-ного Азербайджана - Карабах, заселена населением антропологически одного происхождения, которое на протяжении веков изменило только язык и вероисповедание. В начале V века была создана албанская письменность и вслед за ней - богатая оригинальная и переводная литература почти всех жанров. На протяжении УП-Х веков арабские завоеватели и армянская церковь уничтожали памятники албанской письменности. Прежде чем уничтожить, армяне переводили с албанского на армянский язык сочинения по истории Албании и церковные законы, поэтому они дошли до нас только на армянском языке. Постепенно армянский становится языком албанской церкви, находившейся под влиянием армянской, и албанского государства и, как следствие этого, языком албанской письменности. Все выдающиеся деятели Х-ХШ вв., которые по происхождению были уроженцами правого берега Куры Албании (Мхитар Гош, Ки-ракос Гандзакский и другие), должны быть признаны армяноязычными албанскими писателями и общественными деятелями. Что было известно до сегодняшнего дня об албанской пись-менности? Сведения об албанском письме и письменности дошли до нас только в армянских источниках. В этом отношении в первую очередь следует назвать цикл источников, содержащих сведения о деятель-ности Месропа-Маштоца. По сведениям Корюна, Моисея Корейского, Моисея Каланкатуйского и других, в начале V века Месроп Маштоц "создал алфавит для гортанного, неблагозвучного, варварского и грубого языка гаргаров". С его же помощью на албанский язык были переведены Книги Пророков, Апостол"й1 Евангелие. Самые точные документальные сведения о существовании албанского письма и пись-менности имеются в материалах Двинского 506 года объединенного собора церквей Закавказских стран. В письме армянского патриарха Бабгена к живущим в Иране христианам по поводу вероисповедных вопросов говорится: "У нас такая вера, о чем мы писали вам раньше, в согласии с грузинами и албанами, каждый на своем языке" (букв. письменностью каждой страны). Албанский историк VII века Моисей Каланкатуйский, сочинение которого сохранилось на армянском языке в редакции Х века, перечис-ляет народы, которые в его время имели письменность, и в их числе называет также албанов. Далее сведения о существовании священных писаний на албанском языке имеются у армянского историка VIII века Гевонда. Он пере-числяет те языки, на которых существует текст' Евангелия, и среди них на двенадцатом месте назван албанский. Вот и все прямые письменные свидетельства о существовании албанского письма и письменности. На косвенных свидетельствах останавливаться не буду, но обойти их стороной, разумеется, нельзя. С 30-х годов XIX в. ведутся поиски исчезнувшей албанской письменности. На протяжении этого времени прозвучало немало сенсационных сообщений об обнаружении албанских рукописных текстов или эпиграфических памятников, и каждый раз сенсация была преждевременной. Во всех случаях текст оказывался выполненным тогда еще не известным видом армянского или греческого письма или же представлял собой криптограмму. Когда уже надежда была поте-ряна, среди рукописей Эчмиадзина (ныне находятся в Матенадаране) Илья Абуладзе обнаружил учебник армянского языка, в котором на-ряду с армянским, греческим, еврейским, грузинским, сирийским и арабским алфавитами был приведен албанский алфавит. Эффект был настолько большой, что в научной литературе была зафиксирована точная дата открытия - 28 сентября 1937 года, а выдающийся ар-мянский ученый Гр.Ачарян в „Известиях" Армянского филиала Ака-демии Наук СССР напечатал такие слова: „Молодой грузинский уче-ный Илья Абуладзе, обнаруживший 28 сентября 1937 года среди эчмиадзинских рукописей албанский алфавит, стал достоин вечной славы и почтения". Тот же Гр.Ачарян сравнил состояние тех ученых, которые все еще сомневались в подлинности обнаруженного алфавита, с состоянием человека, внезапно вышедшего на свет после длительного пребывания в темноте. И.Абуладзе не исследовал обнаруженный им алфавит. Он только опубликовал сообщение об открытии албанского алфавита и передал его для изучения А.Шанидзе. Главный пафос первой по вопросу публикации А.Шанидзе заключался в подтвержде-нии того, что алфавит действительно албанский, в основном он должен быть верным, а отраженная в нем звуковая система должна 1 соответствовать звуковой системе удинского языка-представителя 1 лезгинской группы дагестанских языков. V Открытие 1937 года стало как бы сигналом для последующих находок. В Калифорнии была обнаруженна еще одна рукопись содер-жащая албанский алфавит, однако она оказалась копией обнаружен-ной И.Абуладзе рукописи XV века. Вскоре к лингвистическому анализу представленного в рукописях алфавита подключились известные ученые зарубежных стран. Новый импульс развитию албанологии был дан в 1948-1952 годах, когда на территории Азербайджана во время археологических раско-пок были найдены несколько лапидарных надписей и граффити, которые сегодня условно объединяются в корпус албанских надписей. Они суть следующие: надпись на постаменте креста, найденного в Мингечауре, граффити на двух подсвечниках и граффити на черепицах. Сохранилась также срисованная в конце XIX века с Дербентской стены небольшая надпись. Ученые справедливо относятся с недоверием к обнаруженной в Дагестане стелле с албанским алфавитом, посколь-ку она является точной копией зафиксированного в армянской рукопи-си алфавита. Археологически весь корпус датируется У1-1Х веками. Археологические находки, естественно, породили иллюзию того, что албанский текст может быть легко расшифрован, поскольку известен язык, на основе которого должны вестись поиски, и алфавит, имеющий звуковое обозначение графем, который должен был послу-жить ключом при дешифровке. К дешифровке албанских надписей подключились специалисты мно-гих стран мира. К сожалению, сегодня уже всем ясно, что, несмотря на незначительные успехи, попытки расшифровать албанские надписи зашли в тупик. Ни один из последующих исследователей не признавал конкретные результаты своих предшественников, и все начинали все сначала. Что явилось причиной тупика? 1. В армянской рукописи албанский алфавит несколько раз переписан писцами, не знающими письмен, с которыми они имели дело, поэтому допущены ошибки в начертаниях, а в некоторых слу-чаях албанские графемы уподоблены армянским. Такое положение во многих случаях затрудняет идентификацию графем алфавита и корпуса надписей; фонетическое значение графем в алфавите иногда ука-зывается переписчиком ошибочно (аналогичные ошибки допущены и в отношении грузинского, что легко можно проконтролировать); для передачи фонематического значения албанского алфавита в рукописи использованы армянские графемы, что, разумеется, дает большие расхождения, поскольку 36 графем (фонем) армянского языка не могут передать 52 графемы (фонемы) албанского; большая часть корпуса албанских надписей представляет собой граффити, в которых очерта-ния букв во многом зависят от материала, на котором выполнена над-пись, каллиграфии и культурного уровня писца; из 52 предполагаемых албанских графем в корпусе надписей подтверждены всего 32 графемы; отсутствует связный текст достаточно большого объема, ко-торый позволил бы комбинировать различные данные; нельзя быть вполне уверенным в том, что албанские надписи могут быть расш-ифрованы посредством удинского языка, поскольку в источниках речь идет не об удинском, а о гаргарском языке; нет никакого сомнения в / том^осц^сам удинский язык, на котором сегодня говорит всего нес-колько тысяч^человек, очень удален от древнеалбанского. Кроме того, 'с- есть' разница у современных авторовУоценке фонематической системы г удинского языка при записи удинских текстов. Для некоторых специалистов ряд звуков в удинском не имеют фонематического значения и, возможно, являются комбинаторными или факультатив- ^ ными вариантами других фонем. Вместе с тем мы пока еще не знаем, какими принципами руководствовался создатель албанских письмен ! при выделении фонем для албанского алфавита и в каком соответствии эти принципы окажутся с подходом современных лингвистов. Все эти трудности выявились в ходе безрезультатных попыток расшифровать албанские надписи. Албановедение нуждалось в притоке свежей струи. Ровно шестьдесят лет назад А.Шанидзе писал: „Я убежден, что не все письменные памятники албанского языка погибли. Очень воз-можно, что в палимпсестах где-нибудь всплывут фрагменты албанских рукописей. Во всяком случае специальные обследования развалин культовых сооружений древнего Азербайджана и их раскопки должны обнаружить эпиграфические тексты, ключ для чтения которых уже найден". Через десять лет после того, как эти слова были сказаны, сбылась первая надежда, а через 60 лет - вторая. Какие перспективы раскрывают перед нами найденные албанские тексты и какие выводы можно сделать уже сегодня, когда переписана лишь минимальная их часть и, разумеется, они пока еще не расшиф-рованы? 1. Сегодня уже не может быть никакого сомнения в том, что албанское письмо существовало и что оно не погибло еще в зародыше: существовала довольно развитая литература на албанском языке, выполненная оригинальным албанским письмом. 2. Обнаруженный текст (возможно, тексты) с формальной точки зрения выполнен на таком же высоком уровне, что и современные с ним тексты на армянском и грузинском языках. Албанский текст написан красивым унциальным письмом, уверенной и опытной рукой, в два столбца, украшен заглавными буквами, имеет разделительные знаки и знаки титла. На полях мелкими унциальными буквами приписаны толкования текста или же указания на параграфы. Загла-вия выделены более крупными буквами, нежели шрифт самого текста. По всем перечисленным признакам албанское письмо ни в чем не усту-пает армянскому и грузинскому письму того же периода и вида. 3. Албанский текст должен быть памятником церковной письмен-ности. Типологически он не отличается от такого рода памятников армянской и грузинской литературы. По общему внешнему виду эти палимпсесты очень похожи на датируемый У1-УП1 вв. грузино-ев-рейский палимпсест, который хранится в Оксфорде, в Бодлеанской библиотеке. Согласно источникам, албанами были переведены Книги Пророков, Апостол и Евангелие. На наш взгляд, прежде чем текст расшифрован, с определенной вероятностью албанский текст можно отнести к „Апостолу". 4. Нельзя сказать, что поиски албанских текстов не велись среди палимпсестов, но ошибка ученых заключалась в том, что они искали их в первую очередь среди армянских рукописей. А-Шанидзе даже пи-сал об этом: „Такие отрывки скорее всего можно встретить в армянс-ких рукописях. В этом направлении я работал в 1924 году в Эчмиад-зине, но безрезультатно". Такая „стратегическая" ошибка была более чем вероятна для того периода изученности истории христианства на Кавказе, когда монофизитство считалось единственным вероисповеда-нием всех церквей Закавказских стран до начала VII столетия нашей эры. Но сейчас нам уже хорошо известно, что это было далеко не так. Это косвенно доказывается и обнаружением албанского текста в груз-инской рукописи, в грузинской среде. Дело в том, что период интенсивного и свободного развития албанской христианской письменности приходит на У-УШ вв, а еще точнее, VI-VII века. На протяжении этого периода албанская церковь независима и стоит вначале на позиции Генотикона Зенона, примиряющей диофизитов и монофизитов, затем на халкедонитской позиции и вместе с грузинской церковью противостоит армянской, поддерживаемой Персидской империей. Начиная с 20-х годов VIII века она попада-ет под сильнейшее влияние армянской монофизитской церкви. По све-дениям источников, армянская церковь сжигала литературу, которую создала диофизитско-монофизитская Албания посте-пенно переходит на армянский язык и письмо и таким образом шаг за флагом теряет свой национальный облик, язык и письменность. Поэтому больше шансов сохраниться албанское письмо и письменность, в том или ином виде, имели в диофизитской среде, в частности, в Грузии или же в зарубежных очагах грузинской культуры. Как видим, именно так и произошло. Естественно возникает вопрос, каким образом оказался на Синае палимпсест с албанским текстом? Ведь ясно, что до Х века рукопись оставалась нетронутой и ее сохраняли. Как видно, на протяжении этого времени еще было известно, что это за рукопись, и кому-то она все еще была нужна. Велика вероятность того, что вторично рукопись была использована именно на Синайской горе или где-то там же, в Палестине. Повторное использование рукописи, сшивание новых рукописей из обрезков старых было характерно именно для Синая Х века, который испытывал сильную нужду в пергаменте. Это подтверждается большим количеством палимпсестов в коллекции Синайской горы и прямыми указаниями в памятных записях на отсутствие пергамента. Своим просветителем албанская церковь считала прибывшего из Иерусалима святого Элисея, одного из 70 апостолов Христа, ру-коположенного братом Спасителя Яковом. Поэтому для албанов Свя-тая Земля обладала особой притягательной силой, и пилигриммы нап-равлялись туда под любым предлогом. Моисей Каланкатуйский летально перечисляет албанские церкви и монастыри в Иерусалиме с указанием их наименований и местоположения. Вместе с тем он точно указывает, в какой церкви к Х веку еще служит албанский священнослужитель, в какой араб-христианин, какая церковь вообще находится в руках арабов, не уточняя, христиане эти арабы или нет. Моисей Каланкатуйский называет даже общее число албанских и армянских монастырей в Иерусалиме, и число это - более 100 - довольно внушительно, каким бы преувеличенным оно нам не казалось. Ясно, что Моисей Каланкатуйский (к Х веку, наверно, Моисей Дасхуранский) имеет в виду монофизитские албанские монастыри, но ведь в VI-VII вв., более чем вероятно, большинство из них были бы халкедонит-скими. Мне кажется, албанские рукописи могли попасть на Синайскую гору двумя путями: 1. После перехода албанской церкви в монофизитство албанин-халкедонит вместе с рукописью попал в Грузию. С течением времени рукопись утратила читателя. В Х веке ее соскоблили, написали но-вый текст и пожертвовали Синайской горе (вероятность такой возможности невысока). 2. Созданный в халкедонитских албанских кругах Палестины текст после перехода албанской церкви в монофизитское вероисповедание попадает в палестинский грузинский монастырь Иерусалима или в монастырь Святого Саввы и отсюда на Синайскую гору. Грузинскому читателю (а возможно, и огрузинившемуся албанину, который как реликвию привез рукопись на Синайскую гору) уже непонятен албанский текст. Потребность в пергаменте вынуждает его смыть старый албанский текст и написать заново грузинский, в котором нуждалась синайская обитель. Кстати, возможность обнаружения албанских текстов за пределами Кавказа была допущена уже Г.Климовым. В изданной в 1984 году „Энциклопедии юного филоло-га" он пишет: „Новых находок можно ожидать не только на Кавказе, но и в исторических центрах зарубежного христианского Востока". До нас дошли два палимпсеста с албанскими текстом, число сохранившихся листов которых до 170 (с 12 фрагментами). На многих листах нижний текст смыт настолько, что совершенно не поддается прочтению. Сейчас^пока_еще трудно сказать, сколько страниц позволит прочесть специальная аппаратура, но число их должно быть не менее 100. К счастью, есть страницы, прочесть которые не составляет труда уже сейчас. Таким образом, в нашем распоряжении связный текст. ^ЙюЩИТГбольшие возможности для его дешифровки, несмотря на то. что найденный в 1937 году алфавит не всегда может служить ключом для такой цели. На сегодняшний день на руках у меня имеется полный микрофильм обеих рукописей, срисованный мною албанский текст объемом до 10 страниц и снятые ультрафиолетовыми лучами три кадра (по две страницы раскрытой книги из каждой рукописи). На основе этого, пока скудного, материала составлен алфавит албанского письма, который в схожих местах более близок графемам корпуса албанских надписей, нежели алфавиту армянской рукописи. Выписаны все сокращенные слова под знаком титла, разумеется, из срисованного мною объема текста. К счастью, нам хорошо известен список собственных имен, которые писались сокращенно в древних текстах, вследствие чего во много раз возрастает вероятность их прочтения, установления фонематического значения графем, выделения падежных окончаний и т.д. В тексте часто повторяются слова и даже отдельные фразы довольно большого размера, что позволяет расчленить слитно написанный текст. С помощью данных удинского языка прочтены и определено значение нескольких слов. До тех пор пока албанский текст не переписан полностью, трудно на его основе точно определить количество графем албанского алфавита. Есть определенная вероятность допущения ошибок при прочтении нижнего текста палимпсеста (в процессе смывания текста могли быть утрачены различительные детали некоторых графем или же они могут быть покрыты верхним текстом и не поддаваться прочтению), вероятность смешения отдельных графем с каким-нибудь техническим знаком и т.д. Разумеется, в общем число графем албанского текста, уже по предварительным подсчетам, не далеко от количества графем найденного И.Абуладзе алфавита. Но все же пока я с уверенностью могу сказать только, что количество это колеблется между 50 и 56. Выше уже было сказано, что с графической точки зрения очер-тания букв обнаруженного на Синае албанского текста ближе графемам корпуса албанских надписей, нежели алфавиту армянской рукописи, и это естественно: армянская рукопись более позднего происхождения и албанский алфавит в ней порою искажен пере-писчиком-армянином до неузнаваемости или же уподобен армянскому. Различие между графемами синайской рукописи и корпуса надписей такое же, каким и должно быть различие между красиво выполненной рукописью и граффити. Типологически графемы Синайской рукописи сближаются как с грузинскими, так и с армянскими. Но в отличие от албанского алфавита армянской рукописи здесь чаще отмечается близость с грузинским графом, грузинского алфавита почти совпадают с албанскими, хотя фонемное значение их отличается. Однако значение двух названных рукописей Синайской горы не ис-черпывается этим открытием имеющим само по себе большую цен-ность. Интересно, что в нижнем слое обеих рукописей просматривает-ся также и армянский текст. Таким образом, рукописи новой грузинс-кой коллекции монастыря Св.Екатерины охватывает весь древнейший христианский Кавказ. Даже если бы не было обнаружено ничего бо-лее, уже сам этот факт имеет большое историческое и символическое значение для иллюстрации единства христианского-Кавказа. В М/8ш-55 армянский текст в основном написан в одну колонку, крупным эркатагиром, горизонтально вдоль грузинского (назовем усло-вно этот текст "Апп. 1"). Хотя вперемешку в нем имеются страницы, в которых армянский текст выполнен меньшим по размеру эркатагиром, написанным тонкими линиями, в один столбик, но как и албанский, перпендикулярно грузинскому. В М/8т-13 встречается только текст, написанный этим типом, условно назовем его "Апп. 2". Мне кажется, все это указывает на то обстоятельство, что переписчик-грузин исполь-зовал две разные армянские рукописи для создания одной грузинской. Пока я могу сказать, что невооруженным глазом армянский текст можно разобрать только на 20 страницах. Очевидно, сразу же встанет вопрос, в каком отношении находяться армянский и албанские тексты? Или имеем ли мы три текста, напи-санные один поверх другого, или армянский и албанский текст не свя-заны друг с другом? Дать окончательный ответ на этот вопрос пока еще было бы рано. Необходимо тщательное изучение всего текста ультрафиолетовыми снимками и компьютерными программами. Пока что мне кажется, что армянский и албанский представлены в грузинский рукописях Х века разными рукописями, хотя, впрочем, один развернутый лист дает основание предполагать, что возможно был "Агт. 2" под (или над?) албанским текстом. На данном этапе самым смелым выводом была бы следующая дати-ровка нижних текстов М/8т-13 и М/8ш-55 "Агт. 1" создан в период между V и VI веками, до II Двинского местного собора, в период сог-ласия грузинской, армянской и албанской церквей, а "Агт. 2"- между VII и началом VIII века, в период единства кавказских церквей на монотелитской основе. Мы стоим на пороге становления нового этапа в кавказоведении. Сегодня уже можно с уверенностью сказать, что очень скоро в руках у нас будет точный алфавит одного из оригинальных письмен в мире, мы будем владеть памятником или даже памятниками утерянной литера-туры исчезнувшего народа. Не меньшее значение будет иметь это открытие для изучения кавказских языков и общей лингвистики, поскольку впервые мы сможем оперировать одним из кавказских языков, зафиксированным литературно не позднее VIII века. И на-конец, все это позволит более объективно и с большей доку-ментальной достоверностью прочесть существующие источники по истории Кавказской Албании, восстановить этнический облик албанского народа и его историю.